Савельевной (слева) и сестрой. 1910-е годы. Фото: rus-obr.ru
Остановитесь на дорогах России у ближайшего села. Где-то на въезде, или на главной «площади», или на ближайшей горушке вы увидите памятник односельчанам, погибшим в Великой Отечественной войне. Подойдите поближе и вглядитесь в испещрённую фамилиями плиту. К горлу подступает комок: трое Афанасьевых, пятеро Михеевых, семеро Пахомовых, десять Ярцевых. Об одной из таких семей, жертвенно прожившей со своим народом отведённую им часть великой для России истории XX века и положившей на алтарь Победы всю свою мужскую поросль, мой рассказ.
Со старой фотографии на меня смотрит мужчина средних лет – Василий Степанович Лабудин. Благородные черты лица, проницательный и в то же время открытый взгляд, красивая русская борода, аккуратная стрижка. В больших натруженных крестьянских руках книга. Он так и умрёт в 1952 году в возрасте 72 лет с книгой в руках, в сельской библиотеке, куда в мороз придёт сдать в положенный срок «Войну и мир». Все его пять сыновей к этому времени уже погибнут. Один – в коллективизацию, трое – в 1941 – 1942 годах и последний — вскоре после войны, от ран. Рядом его жена, Варвара Савельевна. В тяжёлые годы первой трети XX века она не только вырастила семерых детей (в семье было ещё две дочери), но и дала большинству из них возможность получить среднее образование.
В частые и продолжительные периоды отъездов мужа на заработки в города она держала в своих руках весь жизненный уклад этой большой трудовой крестьянской семьи. Искусно ткала, вязала, мастерила обувь. Варвара Савельевна была глубоко верующим человеком, пела в церковном хоре, а в послереволюционное время взяла на себя и обязанности церковного старосты. Оставшись без мужа, она не захочет постоянно жить с дочерьми в городах, зимами будет тосковать в московской квартире и считать дни до весеннего возвращения «на волю». Она умрёт в 1966 году, в построенном ею и мужем доме, когда ей исполнится 83 года.
Жила семья Лабудиных в селе Вышково, под городком Лихославлем в пятидесяти километрах от Твери. Имела двух коней, корову, несколько овец и коз, птицу, собственный разнообразный сельхозинвентарь, прялку и ткацкий станок, другую необходимую утварь. Но главной её гордостью после детей был статный дом пятистенок, сложенный из неохватных брёвен и украшенный великолепными наличниками на окнах и по краям кровли.
Первым, в 1907 году, родился Николай. В селе его помнят как человека, ставшего вместе с сестрой Татьяной главной опорой родителей и в хозяйстве, и в том, чтобы поставить на ноги других детей.
Николай славился особым умением ладить с людьми, почему и был в 1930-е выбран председателем местного колхоза. Не смог он поладить только с верующими односельчанами и, особенно, со своей матерью, к гневу которой стал вольным или невольным (кто сейчас возьмётся утверждать?) исполнителем решения о закрытии местного православного храма. Николай Васильевич принимал участие в Финской войне, был ранен и обморожен. Летом 1941-го его снова призвали в армию, и в октябре он погиб под Москвой, оставив на руках жены шестерых детей.
Трагично сложилась судьба родившегося в 1912 году Павла, который стал жертвой жестокого времени коллективизации. Павел был страстным любителем лошадей – сначала своих, а после вступления в колхоз, которому предшествовало «раскулачивание» Лабудиных, — колхозных. Однажды после продолжительной работы в поле Павел искупал своего любимого жеребца в пруду, тот заболел и умер. Приписали вредительство, хотели судить. Павел пытался покончить жизнь самоубийством – не из-за боязни суда, а искренне переживая по поводу смерти любимца и ущерба, нанесённого колхозу. Он выжил, но после этого сильно болел и вскоре умер. Да, для многих, как написала в своем письме одна из внучек Василия Степановича и Варвары Савельевны, предвоенные годы были «вечным летом, солнцем, праздником», и это, в значительной мере, было так, но, прежде всего, это были годы непреклонной мобилизации и высочайшего напряжения физических и душевных сил всех советских людей. Если бы не эти напряжение и мобилизация, исход войны был бы другим.
С борьбой с «перегибами» коллективизации связано имя Владимира Васильевича, 1914 года рождения. Попав в 1928 году в жернова раскулачивания, Лабудины потеряли всё, созданное своим тяжелым трудом. Всем им грозило выселение. Тогда Владимир написал письмо И.В.Сталину, о чём и заявил сначала в сельсовете, а потом районным властям в Лихославле, предупредив, что за беззаконие придётся отвечать. Высылку приостановили, и вскоре пришёл ответ из Москвы: семью не трогать, вернуть «жизненно необходимые предметы» и хлеб. Вернули далеко не всё, жили после этого некоторое время впроголодь, а потом пошли в колхоз.
Владимир закончил в Лихославле среднюю школу (в теплое время он ежедневно приходил домой за 13 километров помогать по хозяйству, а рано утром возвращался в город) и уехал «учиться на лётчика». После московского аэроклуба, где он сам вскоре стал инструктором, его направили в Качинскую военную авиационную школу, которую он закончил в 1940 году.
Самолёт Владимира был подбит 24 сентября 1942 года в самом начале Туапсинской оборонительной операции, в бою с немецкими бомбардировщиками и прикрывавшими их истребителями, которые прорывались к стратегически важному аэродрому в Лазаревском. Все летчики его звена, воевавшие на устаревших И-153 «Чайка» против современных и превосходивших их в численности Ме-109 и Ме-110, погибли, но бомбардировщики к аэродрому не пропустили. Владимир Васильевич на горящем самолёте вернулся к своим, доложил о выполнении задания и через несколько часов умер от ожогов.
Появившийся на свет в 1920 году Сергей отличался особенной физической крепостью и умственными способностями. Тяготы сельского труда коснулись его в меньшей степени, но тем не менее с раннего детства он имел свои обязанности по хозяйству: выпас гусей, которых каждый день надо было гонять на деревенский пруд и обратно, работа в огороде, сушка сена во время покоса. До восьми лет Сергей сидел «в няньках» со своим младшим братом, но зато был принят сразу во второй класс и через короткое время был переведён в третий. Младшему же пришлось идти в школу в пять с небольшим лет, благо к этому времени Сергей уже обучил его чтению и счёту. В школе младший так и учился в одном классе с ним, но по своей программе, а Сергей следил, как у него получается, причём следил строго.
Закончив начальную школу в Вышково, он перебрался в Лихославль к сестре Антонине, которой родители снимали там комнату. Учился хорошо, думал стать врачом, но время требовало другого выбора, и Сергей поступил в Казанское пехотное училище. После училища был отобран в воздушно-десантные войска, провоевал полтора года и погиб в декабре 1942 года в рейде по немецким тылам на западе Калининской области.
Младший из братьев Лабудиных, Василий, 1923 года рождения, встретил войну в Карело-Финской ССР, куда был направлен после Лихославльского педагогического училища учителем начальных классов. Добровольцем ушёл на фронт, с тяжелым ранением в грудь попал в плен, дважды пытался бежать, но безуспешно. В мае 1945 года после проверки к радости родителей вернулся домой, получил пенсию, проходил лечение в больницах и санаториях. Но счастье родителей, мечтавших о его скорой женитьбе, было недолгим: в 1950-м году последствия ранений и плена унесли его в могилу.
Вот такая история братьев Лабудиных. Их вклад в Победу, если говорить о непосредственно воевавших, был разным с точки зрения конкретики военных будней и равным с точки зрения абсолютной меры, ибо этим вкладом была их жизнь.
Участником Великой Отечественной войны была и одна из дочерей Василия Степановича и Варвары Савельевны – Антонина, 1917 года рождения. Она окончила Тверской пединститут и в начале войны работала учителем в западных районах СССР. По партийной мобилизации она сначала была направлена на строительство оборонительных сооружений Западного фронта, а потом, до 1944 года, работала на строительстве военно-полевых аэродромов. После войны она продолжила учительствовать и родила двоих детей. Сын стал капитаном первого ранга, дочь, моя жена, тоже учителем.
Думаешь о судьбе этого поистине великого поколения, особенно в сравнении с поздним советским и тем более нашим временем, и поражаешься их воле к знаниям, стремлению к созидательной, наполненной смыслом жизни. Для того чтобы каждый день преодолевать пешком 26 километров в школу и обратно, жить зимой в съёмной комнате, имея на двоих на неделю краюху хлеба и два-три литра молока, и при этом учиться на «хорошо» и «отлично», нужна именно воля, простого стремления недостаточно. Ведь что такое воля? Это не просто переживание «я хочу», а постоянная жизнь с мыслью «надо», «я должен». Кому «надо»? Почему и кому «должен»? Надо стране, считали они. Должен своему народу.
Так влияла на них общественная среда СССР 30-х годов, устанавливая иерархию ценностей, задавая мировоззренческие и нравственные ориентиры, формируя требования к жизненному выбору, предопределяя влияние авторитетов, соответствующих поставленной задаче. А задача была простая: любимая страна и родной народ должны жить свободно и счастливо. К 1970-м годам она была в значительной мере решена. Если бы не война, если бы такие, как они, не были на 90 процентов выбиты, она была бы решена раньше и лучше. Слабость воли возрастающего числа наших соотечественников сегодня, нередкая направленность этой воли во вред ближнему, а значит, в итоге, себе самому, связана – в этом у меня нет ни малейшего сомнения — именно с нынешним состоянием русского общества в целом, общим упадком русского духа. Говорят, что народ достоин того правителя, которого он имеет. Это вредная установка. История России XX века свидетельствует: именно руководители «делают» народ, вытягивают или опускают его до уровня своего видения места и роли нашей страны в мировом развитии.
Главным памятником семье Лабудиных в Вышково до самого последнего времени оставался их дом. Последней его хранительницей была старшая дочь Татьяна, которая умерла в 1972 году. Но и после её смерти, проданный колхозу, он помнил их всех: суровых, усталых, но всегда любящих родителей; жизнерадостных и полных надежд на будущее детей. Дети пережили вместе с ним многие невзгоды, но и счастье предвоенных лет, когда они летом приезжали к родителям в отпуск, гордились тем, кем они стали, гордились своим вкладом в подъём любимой Родины, верили в её светлое завтра и внутренне набирались сил, чтобы всё это защищать. И защитили.
Не вина дома, что теперь его в прежнем качестве нет, а есть только мёртвое строение с его очертаниями, которое ничего не помнит и уже больше ничего не узнает. Чужие руки есть чужие руки. Умер и сад, ещё несколько лет тому назад одаривавший входившего потомка Лабудиных шелестом листьев и падающим в руки яблоком. Так и наша память: сегодня она ещё помнит и чтит отцов, но у многих она уже переходит, а у кого-то перешла в чужие руки. И скоро от неё тоже может остаться только мёртвый остов. Наш долг слать всё, чтобы этого не произошло.
